Михаил Баранов. Йога 108

Михаил Баранов — преподаватель, методист, йогатерапевт, один из руководителей Московского центра Йога108, постоянный автор международного онлайн-журнала Wildyogi, один из организаторов ежегодного международного фестиваля Йога-Радуга.

В своём интервью slavyoga.ru Михаил Баранов рассказал о своём взгляде на современное состояние теоретической и практической составляющей науки йоги.

Михаил Баранов. Йога «в оригинале» Первая часть интервью для slavyoga.ru

— Волна йога-мании, нахлынувшая на Европу и Америку, принесла с собой множество различных адаптаций восточного учения. На ваш взгляд, насколько эти западные «версии» жизнеспособны и соответствуют основам йоги?

— Начнем с того, что мы практически ничего не знаем об оригинале. И то, что сохранилось в классических текстах – я имею в виду тексты методического характера, а не философского – невозможно реконструировать без живых носителей традиции. Школы хатха-йоги Индии, которые сегодня нам представляют как «классические», возникли лишь в начале XX века. На данный момент существуют культурологические исследования, рассказывающие об истории их создания. Наиболее известные школы, такие как школа Шри Кришнамачарьи со всеми разветвлениями (Б.К.С. Айенгар, Паттабхи Джойс, Дешикачар, Рамасвами и другие), школа Дхирендры Брахмачари или школа Свами Шивананды и Свами Сатьянанды, безусловно, имеют в своей основе традицию, но, по всей видимости, традицию отчасти реконструированную и адаптированную под текущие запросы. Кроме того, некоторые школы используют техники не только из хатха-йоги, но и упражнения из традиционной индийской атлетики – вьяяма, дхандал, малакамб («йога на столбе»), боевых искусств (калари-пайяту и др.), классических индийских танцев и даже западных фитнес-систем.

Таким образом, противопоставлять современные западные системы хатха-йоги индийским — некорректно: и те, и другие не соответствуют средневековой традиции полностью. Некоторые техники, описанные, например, в Хатха-йога-прадипике отсутствуют как в индийских, так и в западных практиках. Если восточные школы имеют философские основания (в самой Индии около двенадцати философских школ), западные зачастую не имеют их вовсе, декларируя что-то типа «йога – это только инструмент для…», или заменяют их «общечеловеческими ценностями», более удобными для массового восприятия. Другой вариант — привнесение в упражнения хатха-йоги философию и практику буддизма, нео-адвайты и т.п. Сейчас, в XXI веке, большинство школ испытывают существенное взаимное влияние, которое, возможно, приведет к обновлению и трансформации традиций.

То, что мы видим в подавляющем большинстве школ хатха-йоги – это индийская система физической культуры (надо отметить, во многом технически усовершенствованная), которая применяется в различных культурных контекстах. На западе большинство школ телесно ориентированы и большинство практикующих асаны совсем не интересует изначальные цели йоги, изложенные в Йога-сутрах, либо они искажаются из-за неверной интерпретации. Половина школ так или иначе стремятся провозгласить свою сопричастность традиции, а другая половина, наоборот, как можно больше отмежеваться от нее по причине неприятия идейного содержания. Но главная проблема в том, что мы не можем с абсолютной уверенностью утверждать, что является традицией йоги, а что нет. Конечно, есть определенные признаки, но для их сохранения требуется парампара – живая линяя передачи т.е. реализованные учителя. Но йога настолько широкое явление, что невозможно свести ее к рамкам какой-то одной религиозной конфессии или философской системы.

— Тогда можно утверждать, что любые современные попытки реконструкции традиционной практики йоги изначально невозможны?

— Это другой вопрос. Я и мои друзья часто бываем в Индии и видим, как информация рассеяна по разным школам. Нет универсальных учителей, которые бы давали материал от и до – начиная от Ямы-Ниямы и заканчивая созерцательными практиками, ведущими к самадхи. Кто-то учит асанам, кто-то учит пранаяме, кто-то сосредоточению и созерцанию, при этом никогда не обучая асанам, кто-то учит сразу всему понемногу, но очень поверхностно.

Все мы получаем от упражнений какой-то опыт работы с сознанием, и для нас ценностью является возможность интерпретировать его в соответствии с нашими представлениями об устройстве мира. Если этого не происходит, психопрактика не имеет для нас ценности. Даже если упражнения выполняются со стопроцентной точностью, но культурный контекст различный, понимание полученного опыта будет неверным – именно поэтому нужна линия передачи, нужен учитель, который будет обеспечивать ученика минимальным лексическим фондом, то есть разъяснять термины и понятия. Таким образом формируется соответствующий тип мышления – «карта сознания», и именно через нее ученик «правильно» интерпретирует свой опыт, что открывает ему возможность двигаться дальше. «Неправильное» осознание приводит к разочарованию в учении, в учителе и в сообществе его последователей.

— Часто ли вы сталкивались с проблемой восприятия учениками не свойственных западному мышлению методов, которые практикуются в йоге?

— Сколько угодно! У меня у самого случаются проблемы из-за моего западного восприятия. Но люди меняются, нет ничего постоянного. Для этого мы и учимся, чтобы обладать определенной гибкостью сознания. Мотивация человека и его понимание взаимосвязаны, и они будут трансформироваться в процессе практики. Так или иначе техники работают, куда-то ведут. Другой вопрос – приводят ли они человека в тупик и он все бросает и начинает заниматься чем-то другим, или они расширяют его сознание т.е. от того, что в своих рассуждениях мы принимаем за аксиому, зависит куда нас приведет последующая логика.

Западная и восточная йога – это всегда когнитивный диссонанс как для учеников, так и для учителей. Что мы преподаем? Откуда это взялось? Существует очевидная «прикладная» польза от практики, но зачастую есть и неочевидное благо. Пользу мы можем получить от каких-то упражнений в плане улучшения качества жизни, здоровья, улучшения концентрации. Эти качества мы можем конвертировать во все сферы нашей жизни. Это та польза, которую пропагандируют под лозунгом «йога для жизни». Благо же подразумевает развитие осознанности, способности осмысления тех состояний сознания, которые у нас возникают в процессе практики йоги и после нее, возможности оценивать эти состояния не по привычной нам шкале – приятное/неприятное, а без всякого вида привязанности – то есть отрешенно, то что в йоге называется Вайрагья. Все эти качества и являются критериями, по которым можно оценивать развитие человека – то насколько он продвинулся в практике.

— По каким еще признакам это можно определить?

Проблема наличия критериев в йоге стоит очень остро. Говоря о традиционной йоге – людей, которые реализовали самадхи, единицы, а чтобы они еще кого-то учили… Классический буддизм, например, сохранился в виде конфессии, и его реконструировать не нужно. Ученику даются все необходимые ориентиры, по которым он может понять, в правильном ли направлении он движется. В индийской традиции с ориентирами сложнее, хотя и существует масса различных школ. Везде принято ссылаться на классические тексты, например на Йога-сутры и Бхагавад-гиту, но каждая школа комментирует эти тексты со своих философско-онтологических или феноменологических позиций. Йога – сложное явление и подразумевает разные подходы и разную глубину понимания. Естественно, что чем больше эта глубина, тем меньше в этой сфере компетентных людей. На выходе же мы получаем множество различных «систем», одни из которых апеллируют к потребности людей в том, «чтобы жизнь была лучше», другие – претендуют на то, что они несут благо – развивая сознание, что не обязательно, например, подразумевает здоровье и постоянный психологический комфорт. Благом может стать и травма, если она вынуждает человека пересмотреть свои жизненные ценности. Иногда, чтобы попытаться понять, что такое благо и в чем оно заключается, человеку необходимо, чтобы «жизнь стала хуже». Тогда он начинает интересоваться своим сознанием.